Оказывается, примерно год назад на территории Управления федеральной службы исправления наказаний по ЧР установлен мемориал богословам Чеченской Республики - жертвам репрессий. Хотелось бы его увидеть своими глазами, а пока решила выложить фотографии, любезно предоставленные главным специалистом-экспертом Архивного Управления Правительства ЧР Вахитом Бибулатовым.
Уверена, что многие, кому хорошо за тридцать или около сорока лет, помнят это имя. Виктор Елизаров. Незабвенный фотокор "молодежки" (в то время она еще называлась "Комсомольское племя", позже ее переименовали в "Республику", потом она стала "Молодежной сменой", а теперь у нее и вовсе куцее название - "МС"). Неугомонный фотоглаз Виктора запечатлевал самые важные, самые значимые события, показывал наш край в лицах, в многочисленных деталях. На этом фото Виктор снимал в Хайбахе во время раскопок, оставив нам бесценные фото свидетелей трагедии.
У Льва Николаевича Толстого есть рассказ "Кунаки", написанный им на основе действительно имевшего место в 1846 году факта. Молодой казак Влас Фролов из станицы Червленная от загрязнения раны должен был потерять ногу. Во избежание "антонова огня" (омертвение ткани, некроз) и смерти врачи грозненского военного госпиталя решили ему отрезать ногу. У Фроловых были кунаки - чеченцы Эрисхановы. Их куначество переходило из рода в род. Узнав о тяжелом положении Власа Фролова, кунак Эрисхан немедленно покинул свое селение Брагуны и отправился в крепость Грозную. К больному он приходил каждое утро и вечер и плакал, когда Влас описывал ему свои ощущения, угадывая по ним опасное положение. Эрисхан почти выкрал своего умирающего друга из госпиталя и отправился с ним в станицу Червленную. Друг Эрисхана, искусный лекарь Юсуф, после многих бессонных ночей не только спас Власа от смерти, но и возвратил его в строй. Известен факт, как чеченец Садо Мисербиев, житель аула Старый Юрт, кунак Толстого, в июне 1853 г. при нападении абреков, спас Толстого от плена, передав ему своего коня, а сам пересев на его менее быструю лошадь.
К чему я это? Просто прочитала у wasin текст под заголовком "Решение проблем по-чеченски", а также комментарии к нему. Комментарии таковы, что по некоторым людям плачет статья УК РФ за разжигание...
Одним из первых трагедию чеченцев и ингушей в своей повести "Ночевала тучка золотая..." озвучил Анатолий Приставкин. При нашей самой первой встрече Анатолий Игнатьевич спросил: "На тридцати языках вышла "Тучка", а чеченцы так ее и не перевели. Как ты думаешь - почему?" У меня не было ответа на этот вопрос. Заметив замешательство, тут же сам помог выйти из ситуации: "Дай мне слово, что будешь задавать этот вопрос и добъешься ответа". Этот разговор проходил в бытность Анатолия Игнатьевича Уполномоченным по правам человека при Президенте РФ. На дворе стоял конец декабря 1994 года, в Чечне разгорался грандиозный пожар войны. Потом была вторая чеченская. Сегодня вспомнился этот разговор. Поэтому и спрашиваю: будем переводить "Тучку" Анатолия Приставкина на родной язык? Ее есть кому перевести, а вот с изданием помочь надо бы... Прочитаете отрывок из книги и сами придете к выводу: надо!
В преддверии 23 февраля, трагической даты в жизни чеченского народа, хотела бы познакомить вас с рассказами свидетелей трагедии в селении Хайбах. 69 лет минуло с той поры, но люди, которым Всевышний позволил дожить до наших дней, помнят эти события до мельчайших подробностей.
Саламат Гаев, сельский учитель. В Хайбахской топке у него сгорело 14 ближайших родственника, в том числе и два двоюродных брата, которые родились накануне трагедии. Хасану и Хусейну суждено было прожить на этом свете всего один день.
Это называется - навеяло. Если бы не предыдущий пост, вряд ли эти фото увидели бы свет - так и затерялись бы в архиве. А предыдущий пост, и повод, заставивший его написать (восстановление двух высокогорных районов Чеченской Республики - Галанчожского и Чеберлоевского), позволили вспомнить об этих фотографиях. Ничего необычного в них нет, кроме трепетной любви к ним нынешних стариков, которые прекрасно помнят эти предметы и продолжают ностальгировать по ним. Вот в этих плетеных гигантских корзинах хранились початки кукурузы. ( Collapse )
Сегодня в центре Грозного, в доме, где жил Дзияудин Мальсагов, была установлена вот эта мемориальная доска. Сегодня осуществилась мечта его вдовы Валентины Петровны Мальсаговой снова увидеть на стене дома мемориальную доску. Ранее доска здесь висела. И все знали, что в т. н. "барском" доме жил Дзияудин Мальсагов, которого в своем выступлении директор Архивного Управления ЧР Магомед Музаев назвал первым чеченским правозащитником. ( Collapse )
Выполняю обещание - выкладываю текст сказки Шарля Перро "Кот в сапогах". Ее вы можете прочитать на чеченском языке. Перевела ее на родной язык несколько лет назад, позже она вышла отдельной книжкой-малышкой. Над иллюстрациями работала художник Лариса Пароева. Удачного чтения! Начну, пожалуй, с обложки. ( Collapse )
Честно вам скажу, меня не покидает чувство вины перед этим человеком. Будь у меня другая специальность, этого чувства, наверное, не было бы. Но я принадлежу к сообществу людей, которые пишут, и тем самым оставляют след в истории. О человеке, о событии, о явлении… Уход из жизни никак не вязался с обликом Шиты. Его было так много, и он так много нам отдавал, что никому не приходило в голову дать что-то ему самому. А ведь он нуждался в этом. В нашей ответной реакции, в нашей любви и признании, в нас он нуждался… Что не сделано, то не сделано. Но время для этого еще есть. Еще живы и здравствуют те, кто хорошо знал артиста, кто может нам рассказать, каким он был в жизни, как умел дружить, как творил. Рядом с ним всегда находилась его верная спутница Зулай Сардалова, яркая, незабвенная солистка государственного ансамбля «Вайнах», с которой Шита прожил долгую счастливую жизнь. Зулай не намного пережила своего супруга.
Такими Шита и Зулай были в пору своей молодости. ( Collapse )
sadalskij в Смерть Пажа 
